Сразу скажу - мне фильм очень понравился, я в восторге от композиции и актерской игры, но меня он не напугал. Фильм тревожит, в нем есть несколько довольно-таки тошнотворных сцен, но стандартных хоррор-элементов там всё же мало. В этой рецензии я постараюсь - естественно, субьективно - порассуждать, почему же везде в жанрах содержится слово "ужасы". Спойлеры, увы, будут.

"Солнцестояние" американского режиссера Ари Астера, вышедшее на экраны в прошлом году, можно отнести к так называемым "тихим" хоррорам - когда коленочки начинают трястись не от того, что кровь-кишки-распидорасило и на тебя какая-то тварь прыгает из темноты, а от долгих кадров (я более чем уверена, что Астер подсмотрел их у Кубрика), тишины, бездействия, медленной монотонной музыки. Из более-менее мейнстримных фильмов в пример можно привести Парфюмера, из независимого кино - греческий фильм "Клык", с натяжкой в ту же категорию попадает бессмертное "Сияние".
Типы фильмов ужасов никогда не берутся с потолка, они появляются как реакция на то, что происходит в социуме. Многочисленные фильмы категории Б про маньяков-убийц, например, появились в ответ на вторую волну феминизма, а боди-хорроры восьмидесятых - в ответ на постмодерн и кризис идентичности. Что же могло заставить людей бояться сейчас?
У меня есть две версии, одна простая, вторая уже не очень. Первая - это классический страх перед мистикой и неведомым, а также перед чужими людьми и чужой культурой. Вторая же имеет в корне современные тенденции. Мир с одной стороны, испытывает колоссальное давление от пропаганды толерантности, с другой стороны испытывает, судя по всему, панический ужас перед поднимающим голову язычеством, причём по всему земному шару. В основе многих пантеистических учений - традиционализм, упор на гетеросексуальные отношения и продолжение рода, преодоленческий героизм с забиванием на себя во имя чего-то общего. Это те постулаты, с которыми активисты современности активно борятся, а значит, это входит в категорию их страхов.
Неясно, кого именно в итоге хотел напугать режиссёр, и хотел ли вообще напугать. Может, хотел высмеять этот страх. Или просто заставить задуматься. Будем разбираться с тем, что имеем.

С самого начала фильма нас погружают в тревожность, но пока что вовсе не от шведских гребеней, а от мира, который является родным для главной героини. Самоубийство сестры, гибель родителей, истерика, безысходность...надо отдать должное, работа оператора и композитора в первые же минуты - на высоте. Игра Флоренс Пью, впрочем, тоже, она очень хорошо изобразила пограничное состояние и отчаяние - не театральное с заламыванием рук и красивой драмой, а реалистичное, которое вообще-то выглядит так себе и бывает раздражающим. И эти вот опущенные уголки губ - когда ты вечно за секунду до того, чтобы разреветься.
Дальше фабула наитипичнейшая - группа студентов отправляется в долбеня, не зная, что их там ждёт. Тут уже важно не что произошло, а как произошло. Как я уже говорила, хоррор-элементов почти нет, нужный эффект достигается нестандартными методами. Во-первых, отсутствием темноты (логично, самый долгий день же). Какой ужастик без темноты, казалось бы. Но именно от того, что все последующие невообразимые события случаются средь бела дня, а не под покровом ночи, становится жутенько.
Более того, нужный эффект достигается через призму восприятия героини. В общину посреди нигде и скандинавских изумрудных полей она прибывает, мягко говоря, в нестабильном состоянии. Её реакции то заторможенны, то гиперболизированны, её пугает вроде как обычный ход вещей, а иногда наоборот - что ничего не происходит.
Всё это оттого, что в ней нет гармонии. Дэни и её друзья противопоставляются жителям общины, и так через них мы наблюдаем стокновение двух полярных миров - не воюющих напрямую, но отторгающих друг друга. Это, собственно, мир общины и внешний мир, мир автохтонный и мир современный, дикость и цивилизованность. То, что для одного мира в порядке вещей, в другом неприемлемо, не понимается и в лучшем случае осуждается. Как ни странно, в диком, почти первобытном мире, где старики добровольно бросаются со скалы вместо агонии и угасания, где девушка может приворожить, а затем и вполне безнаказанно накачать афродизиаками понравившегося мужчину, где жизнь человеческая не ставится в абсолют по сравнению с природой и богами - в нём есть гармония. Этот мир незнаком с сомнениями и страхами внешней реальности (а они там есть и ого-го какие, судя по первым сценам фильма, даже не только про трагедию героини), для этих людей жизнь безумно проста, понятна м подчиняется простым законам.
И каждый раз, когда героиня проникается им - она расслабляется, улыбается. Когда же вновь вспоминает, кто она и откуда - возвращается в прежнюю свою дисгармонию. И тут-то мироздание и бьет её по лицу. И так повторяется на протяжении всего фильма несколько раз.
Интересно то, что мы не можем точно сказать, к какому, собственно, верованию, относят себя жители общины, и это влечет за собой некоторые логические дыры в повествовании. Девушки выбирают королеву мая - но при этом все празднуют солнцестояние, которое, как известно, в двадцатых числах июня. С одной стороны они используют руны старшего футарка и упоминают Имира-великана, а с другой - проводят обряды, завязанные на энергию земли, колеса года, жизненную силу и сексуальность, чио характерно скорее для виккан, а не для асатруа. Я в целом со своей колокольни сделала вывод, что их вера - нечто среднее между виккой и рёккатру (ответвление северного язычества, люди, поклоняющиеся не богам Асгарда, а великанам нижних миров). Возможно, это косяк, а возможно, сценаристы специально так сделали, чтобы нельзя было обвинить их в очернении той или иной веры - в таком случае это достаточно хитро и логично.

Подводя черту под всем вышесказанным. Я язычник. А ещё я ролевик. Вероятно, именно поэтому не восприняла данную картину как хоррор и тем более не могу назвать жителей шведской общины полноценной сектой. Мне в целом понятны механизмы, по которым работает их жизнь, хотя я их не разделяю и не понимаю. Традиция подражать хором боли или удовольствию кого-то одного, например, странная и криповая.
Я бы скорее определила жанр фильма как остросоциальную драму. Я увидела в нём историю о пути от хаоса к гармонии, о грани меж рацио и подсознанием, о новой инициации путём приношения в жертву прошлой жизни. Главная героиня сделала это не сразу, но в прежнем мире под конец фильма её окончательно ничего не держало. И в последних кадрах она улыбается - первый раз за весь фильм, естественно, расслабленно и вроде как даже счастливо.